Агрохимия 26 января 2017

Директор Департамента стратегического маркетинга ЗАО «РУСАГРОТРАНС» Алексей ФЕДОТЕНКОВ: РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ АГРОЛОГИСТИКИ И ЗАПАСОВ ЗЕРНА

Директор Департамента стратегического маркетинга ЗАО «РУСАГРОТРАНС» Алексей ФЕДОТЕНКОВ: РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ АГРОЛОГИСТИКИ И ЗАПАСОВ ЗЕРНА

Рекордный урожай зерна в России и ситуация на мировом рынке воодушевили многих своими показателями. Но так ли гладко обстоят дела на зерновом рынке? Накопление больших запасов производителями при низких ценах и невозможности сбыть зерно могут привести к негативным последствиям. Кроме того, транспортная логистика как никогда важна на этом рынке, ведь в этом году производители показали хорошие объемы и занялись продажей своей продукции по всей огромной России и за рубеж. Компания «РУСАГРОТРАНС» является крупным железнодорожным оператором по перевозке аграрных и минерально-сырьевых насыпных грузов. Алексей Федотенков, директор департамента стратегического маркетинга и корпоративных коммуникаций «РУСАГРОТРАНС», рассказал нам о специфике работы в их отрасли, о проблемах и успехах, и о способах решения актуальных вопросов.

— В этом сезоне заметна активизация компаний в сфере агрологистики. Рынок начал расти, у нас в издании начали размещаться профильные компании, искать клиентов. Как вы думаете, с чем это связано?

— Это, конечно же, связано с ростом конкуренции. Появилось много достаточно интересных игроков, которые заинтересованы работать на этом рынке и расширяться. С другой стороны, из-за этого возникли и могут еще появиться много проблем. Новые компании, как правило, работают достаточно агрессивно и недостаточно качественно, потому что весь подвижной состав, который сейчас есть (а это около 14 000 единиц) — лизинговые вагоны. Лизинг в настоящее время является хорошим хомутом, который мешает. К тому же есть такой показатель как выживаемость. Учитывая, что рынок сезонный, возникает ряд проблем. Вряд ли банк прислушается к вашим объяснениям по поводу существующего у нас высокого и низкого сезонов. Так что проблем на самом деле очень много, и связаны они, в том числе, и с теми объемами, которые на рынок пытаются выдвинуть. Существующая же на сегодняшний день зерновая логистика работает на пределе возможностей. Тот же Новороссийск не может переваливать больше. Даже если они увеличат мощности по перевалке, это ситуацию не изменит, потому что узкие места на прилегающей инфраструктуре останутся. Решение этой проблемы стоит колоссальных денег, для этого нужно создавать большие национальные проекты. Мы сейчас ждем, когда заработает Тамань, где очень хороший потенциал. Но ждать придется до 2020 года, и надо как-то, соответственно, протянуть.

Наша компания пытается сейчас активно развивать западное направление, но тут тоже есть проблемы чисто природного характера, как, например, ограничение по воде. Здесь важны и политические вопросы, так как очень хорошие порты были сосредоточены в Прибалтике, которые строились еще в СССР как зерновые терминалы на прием импорта: Лиепая, Вентспилс, Рига.

— А какая сезонность у зерновых грузов?

— Сезон у нас таков — вторая половина года вверх, то есть подъем, первая половина года вниз, то есть спад. Но и здесь бывают коррективы, которые вносит жизнь. Например, введение эмбарго или пошлины. Допустим, когда происходит какое-нибудь введение пошлины, то у нас наблюдается огромный всплеск перевозок, хотя должно было быть падение. Люди стараются, как можно больше вывезти до введения пошлины. А так, в классическом виде, пик перевозок приходится на сентябрь—ноябрь. Потом идет падение, следом небольшой технологический рост в марте, затем снова падение в мае—августе.

— По итогам Всемирного Зернового форума и по общению с компаниями-участниками мы понимаем, что одной из ключевых проблем для продавцов зерна является его прибыльный сбыт, а для покупателей — поиск выгодных продавцов, готовых продавать в нужных объемах. Насколько это верно?

— Это очень актуально для этого года, как, впрочем, и всегда — найти отличного продавца и соответствующего покупателя. В текущем году эта проблема особенно заметна, потому что многие сельхозпроизводители за счёт высоких цен двух последних сезонов стали финансово устойчивыми, приобрели достаточное количество мощности по хранению зерна или построили свои собственные. Поэтому единовременного выброса в этом году, как обычно, не произошло. Они имеют возможность придержать зерно, им не надо кредитоваться в усиленном режиме, им не нужно везти продукцию в элеваторы, так как у них есть все для хранения. Производители сегодня способны ждать. Так как мировая цена на зерно низкая, то импортеры не могут сделать ее достаточно привлекательной, и, соответственно, всё это приводит к тому, что доходы падают у экспортеров. Компании пытаются работать с внутренним рынком, на нем продавать часть объема, а часть — держать. Вот такая ситуация сложилась на фоне низких экспортных цен.

— Какую ситуацию вы прогнозируете во второй половине сезона 2016/2017 гг.?

— Два года подряд была хорошая ситуация на рынке, сейчас накоплены огромные запасы зерна, и производители ждут повышения цены. Их тоже можно понять. Потребности в быстрых деньгах у них нет, есть возможность попридержать товар. Но проблема в том, что сейчас заканчивается первая половина сезона, а во второй половине сезона на рынок выходят очень сильные конкуренты: Австралия, где собирается рекордный урожай, и Аргентина, где тоже достаточно хороший урожай. Поэтому ждать повышения спроса на российскую пшеницу не приходится. Это первый фактор. Второй — это рекордные площади озимых плюс их очень хорошее состояние. Конечно, рано ещё об этом говорить, но точно будет лучше, чем в прошлые сезоны. И если представить себе, что ситуация повторится третий год подряд, то это реально может подкосить рынок. Просто накопятся настолько огромные запасы, что, если не будет никаких новых рынков, никакого нового способа сбыта, то будет просто грандиозный обвал цен, и ничего хорошего ни для производителей, ни для экспортеров, ни для кого не будет. Когда сезон начинался, основным лейтмотивом было любой ценой с нашего рынка сделать порядка 40 млн тонн, вытолкнуть эти объемы, чтобы они не давили на рынок. Сейчас понятно, что это вряд ли получится.

— Какой может быть выход из этой ситуации? Продавать все-таки по тем ценам, которые есть?

— Сейчас, с одной стороны, наступает некое противоречие позиций производителей, которые помнят прошлые сезоны и экономическую ситуацию. Это вполне оправданное желание продать подороже. С другой стороны, надо понимать, до какой степени может дойти эта ситуация удерживания рынка. Он начал раскачиваться, времени остается мало — декабрь и январь. Зимой до весны замерзает и закрывается часть портов. Обычно резкий всплеск идет где-то с августа, с декабря работает уже все хуже из-за малой воды, поэтому выход из данной ситуации трудно найти. Но есть надежда, что цена будет расти, но таких огромных скачков, как 250, 270, 300 долларов за тонну, точно никогда не состоится. Это осталось глубоко в истории. Также есть надежды на валютный курс, который поможет часть объема снять. Но если урожай сложится, то цены все равно будут высокими. Такие процессы приведут к очень тяжелой ситуации. Огромный объем давит на цены: запасы зерна нужно хранить, это надо оплачивать, еще и потеря качества идет. Получается целый комплекс проблем, который приведет к тому, что люди резко начнут сокращать посевные площади, а это приведет к уменьшению валового сбора и всего агропромышленного комплекса. Дальше это отразится на производстве мяса и так далее, цепочка очень длинная, начнется цепная реакция, где одно событие влечет за собой другое. В данный момент мы находимся на неком пороге. Ситуацию может исправить резкое падение курса рубля или большой неурожай, что маловероятно.

— То есть надежды никакой, вы хотите сказать?

— Нет, мы надеемся на то, что весной может быть всплеск экспорта.

— Ваше мнение - за счет чего может быть повышен валовой сбор – за счет ввода новых площадей или за счет повышения урожайности?

— Основные надежды, конечно, на ввод новых посевных площадей, а вот по поводу урожайности — спорный вопрос. Я лично считаю, что нельзя ориентироваться на урожайность. Например, в Узбекистане урожайность составляет 4,5 т/га, а у нас — порядка 3 т/га. Это объясняется тем, что там большой размер посевных площадей под искусственным орошением. В Германии урожайность составляет 7 т/га, но при этом объем площадей маленький. Урожайность — понятие относительное.

— Реально ли увеличить посевные площади в намеченных Минсельхозом объемах? Или это проблема?

— Увеличение уже идет. Я здесь проблем не вижу, их же не надо искать, они есть, просто не использовались раньше. Сегодня нужно выйти на новые рынки.

— На какие?

— У нас есть традиционные рынки — Египет и Турция. Эти два рынка, по сути дела, определяют весь объем. Ведутся достаточно успешные попытки выйти на новые рынки за счёт более низких цен, в том числе цены на топливо, на фрахт. Мексика — достаточно успешное направление, развивается направление Южной Америки.

Также в этом году Франция, крупнейший конкурент нашей черноморской пшеницы, осталась вне игры, а это главный европейский производитель. У нас в 2016 году собран суперурожай, а там огромные потери за последние 25-30 лет. Мы сейчас начинаем выходить на рынки Франции — это Тунис и Марокко. Еще произошло открытие новых транспортных коридоров: Закавказье, Россия — Азербайджан — Иран. Последний входит в пятёрку наших самых крупных импортеров.

— А как Иран будет рассчитываться за зерно, учитывая наложенные на страну санкции?

— Я могу сказать, что с Ирана сняты только второстепенные санкции. Да, проблемы есть, но они решаемы. Сейчас гораздо большая проблема с Египтом, чем с Ираном. Метод решения проблем расчетов с Ираном отработан. А вот в Египте отпустили фунт в свободное плавание, и сейчас там денег нет, происходит девальвация. У страны есть потребности, но рассчитываться им нечем.

Падение цен на нефть сдвинуло очень многие процессы в сторону их развития. Это где-то сыграло в плюс, по тому же фрахту, например.

— Как вы смотрите на перспективы работы «Московской биржи»?

— Московская зерновая биржа – это электронная площадка, где происходят сделки в реальном режиме времени. В ней уже внедрен целый ряд биржевых элементов (страховка, биржевые обеспечения и т.п.). Многое еще предстоит сделать, например, организовать возможность заключения фьючерсных контрактов. Уверен, что в скором времени эта модель окажется востребована рынком, экспортерами и производителями.

— А когда это произойдет, по вашему мнению? Какие процессы должны для этого начаться?

— Сейчас идет процесс исчезновения мелких хозяйств и производителей. В итоге, по нашей оценке, через лет десять у нас будет порядка 10-12 агрохолдингов. Крупный агрохолдинг — это, прежде всего, нормальные планирование, расчёт, прогнозирование и экономические показатели. Крупный агрохолдинг — это огромное хозяйство; организация, в которой уже действуют все корпоративные законы. Сидеть на зерне и ждать цену, когда она еще на 1-2 тысячу рублей поднимется, уже никто не будет. И вот когда этот процесс заработает, уже можно считать появление настоящей биржи закономерным процессом. Хотя сейчас он уже идет намного активнее, чем прогнозировали. Например, на Юге России уже существуют 5-6 агрохолдингов, одного-единственного там уже не будет точно. Хотя давать прогнозы тяжело, так как я никогда не предполагал, что на наш рынок могут выйти, к примеру, тайцы. Charoen Pokphand Group — одна из самых крупных мировых корпораций, лидер по производству комбикормов. Они отличились тем, что год или два назад купили самую крупную в России птицефабрику «Северная». Сейчас у них очень большие планы, компания работает достаточно медленно, но плодотворно. Планы у них, насколько я знаю, замкнуть полностью всю цепочку на себя и в России уже выступать как активный поставщик, начиная с производства, выращивания, доходя до прямых продаж. 

Популярные статьи