Дроны + энтомофаги = воздушная оборона полей
Василий Птицын
Применение энтомофагов для борьбы с вредителями различных сельскохозяйственных культур известно уже давно. Однако с появлением таких средств доставки, как беспилотные летательные аппараты, развитие данного биометода получило новый импульс.
Еще десять лет назад практическое одновременное использование в сельском хозяйстве дронов и средств биозащиты растений было почти фантастикой. Однако за последние годы ситуация существенно изменилась. Как развивается сегодня индустрия беспилотных летательных аппаратов и биотехнологии, что ее сдерживает, рассказал Василий Птицын, основатель компании Flyseeagro.
— Как вы начинали свои разработки в этой области? Ожидали ли, что все так сложится?
— Не ожидал, конечно. Это было моим хобби — по первому образованию я инженер-электромеханик. Моя супруга однажды высказала гипотезу о необходимости монетизации столь дорогостоящего занятия. Так, в 2014 году я открыл компанию Fly & See, которая первоначально занималась фото- и видеосъемкой с дронов. Мы с партнером по бизнесу Алексеем Орещенко быстро поняли, что данный рынок слишком конкурентный и плотный, он стал быстро перенасыщаться. Тогда мы переключились на более серьезную услугу, мониторинг скрытых дефектов на ЛЭП, и занимались этим почти три года. Затем я увидел прогноз консалтинговой компании, в котором говорилось, что в долгосрочной перспективе 80% рынка дронов будут составлять устройства для аграрной отрасли. Мы встретились с министром сельского хозяйства Краснодарского края, начали активно посещать различные полевые мероприятия, предлагая услуги по оценке состояния полей или инспекции реальной посевной площади. В ходе встреч аграрии высказывали пожелания о возможности внесения на поля трихограммы — небольшой мухи-энтомофага, уничтожающей яйца чешуекрылых вредителей. Я стал изучать этот вопрос, общаться с учеными из ФГБНУ «Федеральный научный центр биологической защиты растений», и так сформировалась идея обучить БПЛА вносить на поля яйца трихограммы. В обычном зоомагазине я купил автоматическую кормушку для аквариумных рыбок. Из нее был изготовлен первый дозатор — высокотехнологичный прибор, управляемый контроллером на однокристальной микросхеме. Затем мы его дорабатывали, и в итоге в 2019 году я получил патент на способ биологической защиты растений сыпучими препаратами и комплекс для его осуществления.
— Что представляет собой компания сегодня?
— У нас работает 25 человек, мы присутствуем в 21 регионе европейской части России. Основное направление деятельности — комплексная биологическая защита растений с помощью энтомофагов и беспилотных летательных аппаратов. По заключению экспертов Национальной технологической инициативы, сейчас мы не имеем конкурентов ни на локальном, ни на глобальном рынке. Пока можно сказать, что наша компания — единственное подобное предприятие в мире. Безусловно, в других странах есть примеры и опыт внесения энтомофагов с помощью дронов, однако такие услуги не являются комплексными, закрывающими весь спектр задач.
Сегодня мы работаем с четырьмя видами энтомофагов: трихограммой, златоглазкой, габробраконом и амблисейусом свирски. Мы изобрели технологию внесения габробракона в виде куколки и сейчас готовим пакет документов для получения патента. Также разрабатываем дозаторы для использования живых взрослых экземпляров. В итоге наши решения позволяют эффективно бороться с насекомыми-вредителями на кукурузе, подсолнечнике, сое. Кроме того, имеется успешный опыт на хлопке, сахарной свекле, льне, люцерне, рапсе, яблонях. В целом ограничения по культурам отсутствуют.
— Вы работаете во многих регионах России и наблюдаете ситуацию с вредителями. Что происходит в этом плане?
— Сегодня самый распространенный вредитель на нашей планете — хлопковая совка. Ежегодный ущерб от нее оценивается примерно в 30–35% от всех посевов, уничтоженных опасными насекомыми. В России мы боремся практически со всеми чешуекрылыми вредителями: различными видами мотыльков, огневок, моли и так далее. При этом мы отмечаем в отечественном сельском хозяйстве общемировой тренд на биологизацию. Человечество осознало, что использовать синтетические пестициды в прежних объемах нельзя, поэтому повсеместно аграрии отказываются от них и переходят на биотехнологии. К ним относится и применение энтомофагов, так как они не наносят вреда растениям, почве, человеку, другим полезным насекомым и представляют реальную угрозу для вредителей. В нашей стране хлопковая совка также лидирует по наносимому ущербу. В 2021 году мы видели значительный массовый лёт данного вредителя, особенно в восточных районах Краснодарского края, на западе Ставропольского края, юге Ростовской области, в Калмыкии.
Агрослужба нашей компании проводит постоянные фитосанитарные мониторинги по разным регионам на предмет обнаружения вредителей, их яйцекладок, районов заражения. Нередко мы отмечаем, что распространение носит глобальный характер, причем некоторые процессы не зависят от деятельности человека. Практически у каждого насекомого раз в пять лет происходит вспышка размножения и изменения в поведении. Например, неожиданно на юге Кубани возникает массовое распространение божьей коровки, или саранча раз в пять лет собирается в огромные стаи и уничтожает посевы на своем пути. До конца эти явления не изучены, их причины неясны, однако более точно известно о других факторах. Так, повсеместное бесконтрольное применение агрохимикатов приводит к выработке у насекомых резистентности, нарушение технологии обуславливает вспышки распространения кукурузного стеблевого мотылька, особенно в тех местах, где кукуруза является многолетней монокультурой. Системы минимальной или нулевой обработки почвы и отсутствие чистки лесополос также способствуют увеличению числа насекомых. К такому явлению приводит влияние климата, причем повышается количество вредителей, имеющих два основных жизненных показателя — температуру и влажность. В прошлом году мы стали свидетелями поздней влажной весны и дальнейшего резкого увеличения температуры, что способствовало возникновению вспышек вредителей.
— Какова экономика внесения энтомофагов с помощью БПЛА?
— Любой пестицид эффективен первые 2–3 года с момента появления на рынке, после чего этот показатель снижается. Привыкание к полезным насекомым не происходит, ведь вредители не могут бороться с более сильным природным антагонистом, цель которого — полное уничтожение. На наш взгляд, эффективными, особенно на юге России, остаются лишь несколько химических инсектицидов, чья средняя цена колеблется в диапазоне 12–20 тыс. руб/л. Их расход составляет около 0,3 л/га, вследствие чего затраты могут достигать 4–5 тыс. руб/га. К этому значению нужно добавить расходы на обслуживание и покупку сельхозтехники, доставку воды, оплату труда механизаторов и так далее. Наша компания предоставляет комплексную услугу, включающую фитосанитарный мониторинг, установку феромонных ловушек для контроля и мониторинга вредителя, саму защиту, то есть внесение энтомофагов, и оценку состояния посевов на разных этапах. Все это оказывается дешевле использования химических СЗР примерно на 20%. Порог экономической выгоды в Краснодарском крае начинается примерно от 200 га, в удаленных регионах — от 500 га и выше. Например, в Саратовской области мы работаем на площади 4000 га. В среднем стоимость комплексной биозащиты составляет около 3–3,5 тыс. руб/га.
Модель защиты энтомофагами выстроена таким образом, что работает именно на предупреждение проблемы. Так, при обнаружении вредителя в активной стадии гусеницы применять агрохимикаты уже поздно, а полезных насекомых можно запустить на 2–3 недели раньше в целях профилактики, за счет чего удастся сохранить часть урожая и получить дополнительную прибыль. В среднем на кукурузе данный показатель составляет около 5 тыс. руб/га, подсолнечнике и сое — порядка 8–10 тыс. руб/га. Важно, что применение любых биологических средств позволяет получить долгосрочную экономическую выгоду в виде приостановки закисления и деградации земель, чему способствует использование синтетической химии. Кроме того, химические препараты уничтожают пчел и других насекомых-опылителей. В 2020 году мы отмечали, что в Краснодарском крае были хозяйства, где 60% корзинок подсолнечника не имели семянок из-за отсутствия пчел. Реализация биологических методов позволяет нивелировать подобные явления.
— Какие проекты запомнились вам в прошедшем сезоне? Может, были какие-то экзотические вредители?
— В 2021 году мы успешно защищали рапс от капустной моли на полях крупного агрохолдинга в Республике Башкортостан. Замечу, что энтомофаги нужно вносить несколько раз и работа с ними требует от агронома определенной подготовки. Необходимо безошибочно определить начало лёта вредителя, места скопления яйцекладок и внести по правильной схеме энтомофага. В этом регионе против капустной моли дважды была внесена трихограмма, затем — габробракон. Таким образом, проблема разрешилась.
Конечно, иногда аграрии обращаются к нам с экзотическими задачами. В прошлом году в Сочи появилась необычная бабочка — пальмовый бурильщик, гусеница которого серьезно вредит одноименным деревьям. Также мы решали проблемы с распространением самшитовой огневки, уничтожающей заповедные леса на черноморском побережье, австралийского желобчатого червеца, быстро размножающегося и наносящего ущерб садовым и парковым культурам. Справиться с последним можно с помощью только одной разновидности божьей коровки, которую в России пока не производят. Сейчас мы рассматриваем идею о применении насекомых-гербифагов, уничтожающих определенные культуры. Например, амброзиевый листоед дает возможность справиться с растениями, провоцирующими аллергию у многих людей. Вероятно, в перспективе получится победить амброзию таким методом.
— Где вы берете полезных хищников? Планируете ли открывать собственную лабораторию?
— Мы о ней мечтаем, так как есть стремление добавлять в ассортиментную матрицу новых энтомофагов, однако пока вынуждены закупать их в Казахстане, Узбекистане, Украине, Италии, Голландии. В России лабораторий почти не осталось, и, к сожалению, качество их продукции тоже не всегда устраивает. Сотрудничество с зарубежными производителями отрицательно влияет на себестоимость и, соответственно, затраты наших клиентов.
— По вашему мнению, что препятствует развитию более эффективных и экологичных технологий защиты растений?
— Тормозит этот процесс множество факторов: химическое лобби, недостаточный уровень образования специалистов и другие. Среднестатистическому агроному применять пестициды проще, хотя при работе с ними необходимо знать важные детали. С энтомофагами возникает еще больше нюансов: нужно верно определить вид вредителя, степень заражения, фазу развития насекомого, соотнести все это с этапом вегетации растения, подобрать или скорректировать схему защиты — очередность, вид, дозировку. Большую роль играет место приобретения насекомых, дальнейшая перевозка и технологически точное внесение, квалификация специалистов. Например, у нас происходили анекдотические вещи: один агроном в Центральной России купил трихограмму и засыпал ее в бак опрыскивателя, хотя это сухой препарат и его ни в коем случае нельзя увлажнять.
Третьей причиной я бы назвал отсутствие госрегулирования. Состояние российских почв, по последнему отчету ФАО, достаточно плохое, и об исправлении ситуации необходимо думать уже сейчас. Так, уже был принят неплохой закон «О сельхозпродукции, сырье и продовольствии с улучшенными характеристиками», который начнет формировать рынок в общемировом тренде. По некоторым опросам, в России 82% потребителей хотят покупать экологически чистую продукцию АПК, однако только 17% опрошенных разбираются в ней. Тем не менее подобный запрос — четкая тенденция, вслед за которой в мире ежегодно растет площадь органических посевов. Следует отметить еще один важный момент: для вывода нового химического препарата на рынок требуется 5–10 лет, а для применения энтомофагов не нужны сертификаты-лицензии и капиталоемкие исследования. Хотя ученые и практики переживают по поводу возможного изменения экосистем в случае более широкого использования полезных насекомых, я думаю, что сработает закон «природа не терпит пустоты». Самая главная, на мой взгляд, причина слабого распространения методов биозащиты — сам рынок. Если бы российский потребитель задумывался, что он употребляет в пищу, и голосовал рублем непосредственно в супермаркете, покупая более экологичную продукцию, то биотехнологии развивались бы намного динамичнее.
— Как выстроен сервис агросопровождения? Что он дает сельхозпроизводителю?
— Он развивается потому, что уровень квалификации агрономов, к сожалению, падает. Мы часто сталкиваемся с тем, что специалист не может принять своевременное и верное решение, поэтому создали агрослужбу для помощи аграриям. Первый пункт — точное определение начала лёта вредителей. Они зимуют в земле, весной выбираются на поверхность, а с повышением температуры воздуха активизируются их жизненные процессы и начинается развитие нового поколения. Данные фазы нужно безошибочно определить. Весной профессиональные агрономы из нашей службы выезжают в поле, выкапывают и взвешивают личинки, оценивая их потенциал и прогнозируя силу лёта. Затем устанавливают феромонные ловушки для определения начала лёта, и вся схема защиты рассчитывается от этой даты, поэтому следует работать своевременно и четко. В этом году мониторинг вредителей в нашей компании будет выделен в качестве самостоятельного бизнес-направления, так как за сезон мы получаем большое количество запросов на определение того или иного насекомого и рекомендации дальнейших действий. Проведение качественного исследования — отдельная задача, и не каждый агроном найдет маленькое яйцо вредителя в поле. Вторая причина появления агросопровождения — дифференциация между сельхозпроизводителями. Когда в хозяйстве посевная площадь составляет более 100 тыс. га, даже десяткам агрономов сложно скрупулезно все осмотреть. По этой причине холдинги часто начинают пользоваться услугами агросопровождения.
— Каков ваш прогноз по развитию сектора БПЛА и биозащиты на ближайшие несколько лет в России? В каких сферах используются дроны сейчас и какие новые полезные функции мы скоро увидим?
— В рамках агропромышленного комплекса дроны развиваются в трех основных направлениях. Первый вектор — различные виды контроля с воздуха. Я думаю, что со временем либо спутниковый мониторинг станет точнее, либо им перестанут пользоваться, так как агрономам нужны более точные данные, которые можно получить только с БПЛА. Второе направление — практические аграрные операции: опрыскивание, внесение энтомофагов и так далее. Сейчас уже многие предприятия используют дроны для обработки посевов СЗР, что позволяет экономить препараты до 60%. Их применение также дает возможность расходовать на порядок меньше пресной воды.
Думаю, в перспективе БПЛА научатся опылять растения. Сейчас минимум четыре команды в мире, включая нашу, работают над этой задачей — искусственным опылением с помощью дронов. Помимо этого, есть стремление обучить данные устройства точечному уничтожению сорняков или уборке урожая. В частности, уже проводятся эксперименты по сбору яблок, и такое направление будет развиваться. Возможно, в будущем получит распространение транспортировка собранного урожая с поля на склад с помощью тяжелых дронов. Еще одни слаборазвитые направления — отбор анализов для установления состава почвы и определение влажности зерна. Пока для реализации обозначенных операций с помощью БПЛА не хватает устройств, алгоритмов, программного обеспечения, но они также будут разрабатываться.
— Ваши специалисты видят разные ошибки при выстраивании систем защиты. Можно ли дать какие-то базовые рекомендации, как избежать самых обидных и распространенных оплошностей?
— Прежде всего не стоит верить в агрономический миф об отсутствии препаратов, которые работают по насекомому в стадии яйца. Такие средства имеются — к ним относится, например, «Амплиго». Следующее пожелание для всех агрономов — внимательное чтение инструкций. Мы сталкиваемся со странными случаями, когда специалист вносит препарат в дозировке 150 мл/га, а в руководстве написано, что норма должна быть 300 мл/га. Агроном аргументирует подобное решение желанием экономии. Мы всегда объясняем, что таким образом сэкономить не получится, ведь воздействие на вредителя низкой дозой инсектицида лишь быстрее вырабатывает у него резистентность. Так, у хлопковой совки устойчивость практически ко всем препаратам развивается за два года. Третий момент — оценка всех факторов в комплексе, то есть нужно учитывать состояние почвы и ее состав, климатические изменения, сортимент, используемые препараты и так далее. Мое личное мнение таково: сегодня многие полевые специалисты решают проблемы без раздумий и беспокойства о последствиях. Странно говорить агроному, что нельзя применять тот или иной препарат в фазе цветения подсолнечника, поскольку такая операция приведет к гибели пчел. В ответ мы не раз слышали, что сотруднику сельхозпредприятия безразлично, ведь ему нужно собрать урожай. В связи с этим можно дать еще одно пожелание, относящее уже к собственникам агропредприятий, — пересмотреть схему мотивации агрономов, завязанную на конечный результат. Как можно потребовать у врача стопроцентной гарантии выздоровления? Он работает с нелинейной системой, с человеческим организмом, где до конца установить прямые причинно-следственные связи не всегда возможно. Каждое поле также уникально, и на каждом из них могут требоваться свои решения. Еще одна рекомендация — оцифровка всех полей, изготовление паспортов, где будут отражены вид и состояние почвы, лесополос, дорог, севооборот, сорта и прочее. Постоянный сбор максимально возможного количества информации поможет избежать многих неприятностей. Конечно, необходимо всегда получать дополнительное актуальное образование. Все перечисленное, несомненно, важно для того, чтобы сохранить землю и людей, которые пользуются продукцией с наших полей.
Беседовал Константин Зорин